ПОСЛЕДНИЙ ШМЕЛЬ
Читает Т.Травник
Черный бархатный шмель, золотое оплечье,
Заунывно гудящий певучей струной,
Ты зачем залетаешь в жилье человечье
И как будто тоскуешь со мной?
За окном свет и зной, подоконники ярки,
Безмятежны и жарки последние дни,
Полетай, погуди — и в засохшей татарке,
На подушечке красной, усни.
Не дано тебе знать человеческой думы,
Что давно опустели поля,
Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмый
Золотого сухого шмеля!
Одиночество
Читает Т.Травник
И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.
Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой…
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены…
Сегодня идут без конца
Те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождём у крыльца
Расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному
В предвечернюю серую тьму.
Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить…
Хорошо бы собаку купить.
Настанет день, исчезну я
Читает Т.Травник
Настанет день — исчезну я,
А в этой комнате пустой
Все то же будет: стол, скамья
Да образ, древний и простой.
И так же будет залетать
Цветная бабочка в шелку,
Порхать, шуршать и трепетать
По голубому потолку.
И так же будет неба дно
Смотреть в открытое окно
и море ровной синевой
манить в простор пустынный свой.
Матери
Читает Т.Травник
Я помню спальню и лампадку.
Игрушки, теплую кроватку
И милый, кроткий голос твой:
«Ангел-хранитель над тобой!»
Бывало, раздевает няня
И полушепотом бранит,
А сладкий сон, глаза туманя,
К ее плечу меня клонит.
Ты перекрестишь, поцелуешь,
Напомнишь мне, что он со мной,
И верой в счастье очаруешь…
Я помню, помню голос твой!
Я помню ночь, тепло кроватки,
Лампадку в сумраке угла
И тени от цепей лампадки…
Не ты ли ангелом была?
Донник
Читает Т.Травник
Брат, в запыленных сапогах,
Швырнул ко мне на подоконник
Цветок, растущий на парах,
Цветок засухи — желтый донник.
Я встал от книг и в степь пошел…
Ну да, все поле — золотое,
И отовсюду точки пчел
Плывут в сухом вечернем зное.
Толчется сеткой мошкара,
Шафранный свет над полем реет —
И, значит, завтра вновь жара
И вновь сухмень. А хлеб уж зреет.
Да, зреет и грозит нуждой,
Быть может, голодом… И все же
Мне этот донник золотой
На миг всего, всего дороже!
Детство
Читает Т.Травник
Чем жарче день, тем сладостней в бору
Дышать сухим смолистым ароматом,
И весело мне было поутру
Бродить по этим солнечным палатам!
Повсюду блеск, повсюду яркий свет,
Песок — как шелк… Прильну к сосне корявой
И чувствую: мне только десять лет,
А ствол — гигант, тяжелый, величавый.
Кора груба, морщиниста, красна,
Но так тепла, так солнцем вся прогрета!
И кажется, что пахнет не сосна,
А зной и сухость солнечного света.
Дума
Читает Т.Травник
В глубокой мгле холодного забвенья
Теряются народов поколенья,
Законы их, междоусобный спор,
И доблести, и слава, и позор.
Лицо земли печально изменилось,
И много царств великих сокрушилось
И скрылося под пеплом городов,
Лишь темный след исчезнувших веков –
Нестройное собрание обломков, –
Да вымыслы неведомых певцов
И письмена нам чуждых языков
От праотцов осталось для потомков...
Пройдут века, в событиях Вселенной
И мы мелькнем, как метеор мгновенный,
И, может быть, потомства поздний род
Забудет наш угаснувший народ.
Так! вечности не суждено земному;
Покорствуя всеобщему закону,
Всё умереть когда–нибудь должно;
Но жизнь одних, как чудное зерно,
Останется в самом процессе тленья
Залогом сил другого поколенья.
Да, не вотще под холодом времен
Идут ряды бесчисленных племен;
Наследники бессмертья и свободы,
Как дар благой, иным гостям природы
Мы отдаем в известный период
Свои права на жизнь, свой цвет и плод,
Окончив здесь вполне свое призванье –
Быть семенем в системе мирозданья.
1849
Поэту
Читает Т.Травник
Не говори, что жизнь ничтожна.
Нет, после бурь и непогод{
Борьбы суровой и тревожной
И (?) и плед «на дает.
Не вечны все твои печали.
В тебе самом источник сил.
Взгляни кругом: ее дяя тебя ли
Весь мер овяфввшца раскрыл.
Кудряв и зелен лес дремучий,
Листы зарей освещены,
Огнем охваченные тучи
В стекле реки отражены.
Покрыт цветами скат кургана.
Взойдя и став на вышине, —
Какой простор! Сквозь сеть тумана
Село чуть видно в стороне.
Звенит и льется птички голос,)
Узнай, о чем она поет;
Пойми, что шепчет спелый колос
И что за речи ключ ведет?
Вот царство жизни и свободы!
Здесь всюду блеск! здесь вечный пир!
Пойми живой язык природы —
И скажешь ты: прекрасен мир!
Бегут часы
Читает Т.Травник
Бегут часы, недели и года,
И молодость, как лёгкий сон, проходит.
Ничтожный плод страданий и труда
Усталый ум в уныние приводит:
Утратами убитый человек
Глядит кругом в невольном изумленье,
Как близ него свой начинает век
Возникшее недавно поколенье.
Он чувствует, печалию томим,
Что он чужой меж новыми гостями,
Что жизнь других так скоро перед ним
Спешит вперёд с надеждами, страстями;
Что времени ему дух новый чужд
И смелые вопросы незнакомы,
Что он теперь на сцене новых нужд
Уж не актёр, а только зритель скромный.
Не торопи стихов. Им строгий дан черед…
Читает Т.Травник
Не торопи стихов. Им строгий дан черед
На чернозем души порой рассыпать зерна.
Из них едва ль одно спокойно прорастет,
Но ты лелей росток ревниво и упорно.
Смотри, как жадно он слепую тянет нить,
Как, бледный, хочет жить, как солнца ищет в небе
И просит у тебя всю душу перелить
В его колеблемый весенним ветром стебель!
Отдай ему сполна дыхание свое
И кровь горячую пролей в его суставы,
Чтоб мог он восходить всё выше в бытие,
Прорезав пласт земли и раздвигая травы.
И не погибнет мысль, взращенная тобой,
Но, почку разорвав напором силы страстной,
На молодом стебле раскинет венчик свой —
Пускай на краткий миг, но все-таки прекрасный!
1956
Сердце бы отдал мелькнувшему мигу...
Читает Т.Травник
Сердце бы отдал мелькнувшему мигу
Да не вернешь его… Значит, пора
Желтые листья закладывать в книгу,
Похолодевшие пить вечера.
Мы собрались за дымящимся чаем.
Строфы и листья на скатерть летят,
Розовый серп за кирпичным сараем
Встал, озаряя притихнувший сад.
Спелой антоновкой и листопадом,
Липовым медом, парным молоком
Дни эти пахнут над домом и садом,
Где мы вторую неделю живем.
Как же тебе не смеяться от счастья,
Если ты музой своею зовешь
Легкую девушку в ситцевом платье,
Смуглую, словно созревшая рожь!
Павловск
Читает Т.Травник
Помнишь маленьких калиток скрипы,
Колдовской шиповник там и тут?
Мне уже не спится. Это липы
В переулках Павловска цветут.
Мне уже не спится. Это ели
Стерегут кого-то за прудом…
Хочешь, мы на будущей неделе
Переедем в прошлогодний дом?
Он зарос жасмином и сиренью,
Окунул в боярышник лицо,
Круглый клен разломанною тенью
По ступенькам всходит на крыльцо.
И никак не мог бы отыскать я
Той крутой тропинки под овраг,
Где мелькало голубое платье,
Мотыльком раскачивая мак.
Вот и парк! Как он тенист в июле,
Как он сетью солнца оплетен!
Круглый Портик Дружбы — не ему ли
На ладонь поставил Камерон?
Помнишь давних дней тревоги, встречи?
Посмотри — шумит тебе в ответ
Старый друг наш, дуб широкоплечий,
И до нас проживший столько лет!
Вечна жизнь, и вечны эти розы.
Мы уйдем, но тем же будет сад,
Где трепещут в воздухе стрекозы
И березы ласково шумят.
Оба землю любим мы родную,
И просить мне надо об одном:
Хоть былинкой вырасти хочу я
Здесь, под старым дубом над прудом!
Может быть, отсюда через двести,
Через триста лет увижу я,
Как под эти липы с песней вместе
Возвратилась молодость моя.
1925
Любовь
Читает Т.Травник
Не отдавай в забаву суесловью
Шесть этих букв, хотя к ним мир привык.
Они — огонь. «Любовь» рифмует с «Кровью»
Приметливый и мудрый наш язык.
«Любовь» и «Кровь». Покуда сердце бьется
И гонит в теле крови теплоту,
Ты словно пьешь из вечного колодца,
Преобразив в действительность мечту.
От тусклых дней в их неустанной смене,
Когда порою сердцу все мертво,
В нежданный мир чудесных превращений
Тебя любви уводит торжество.
Вот женщина, в которой столько света,
Друг в непогоду, спутница в борьбе,—
И сразу сердце подсказало: эта,
Да, только эта — луч в твоей судьбе!
Пускай она мечты твоей созданье,
Одно воображение твое —
С ней вечности горячее дыханье
Уже легло в земное бытие.
Как зов, дошедший из глубин столетий,
Как вспышка света за порогом тьмы,
И наш огонь возьмут в наследство дети,
Чтобы войти в бессмертье, как и мы.
Когда еще за школьной партой
Читает Т.Травник
Когда еще за школьной партой
Взгляд отрывал я от страниц,
Мне мир казался пестрой картой,
Ожившей картой — без границ!
В воображении вставали
Земель далеких чудеса,
И к ним в синеющие дали
Шел бриг, поднявший паруса.
Дышал я в пальмах вечным маем
На океанских островах,
Жил в легкой хижине с Маклаем,
Бродил с Арсеньевым в горах,
В песках и чащах шел упрямо
К озерам, где рождался Нил,
В полярных льдах на мостик «Фрама»
С отважным Нансеном всходил.
И выла буря в восемь баллов
В туманах северных широт,
Когда со мной Валерий Чкалов
Вел через тучи самолет…
Но что чудес искать далеко?
Они вот здесь, живут сейчас,
Где мир, раскинутый широко,
Построен нами — и для нас!
Смотри — над нашими трудами
Взошла бессмертная звезда.
Моря сдружили мы с морями,
В пустынях ставим города.
Земли умножилось убранство,
Чтоб вся она была как сад,
И в межпланетное пространство
Родные спутники летят.
Не вправе ль мы сказать о чуде,
Что завоевано борьбой:
Его творят простые люди,
Такие же, как мы с тобой!